Новости: 29.05.09 | Письмо из женской тюрьмы

Встречалась с Яной Яковлевой. Она тоже бывший сиделец ("дело химиков"), тоже по бизнесу: сильный, мощный человек – и очень красивая женщина. Ей удалось выйти – после 8 месяцев тюрьмы – и удалось отстоять бизнес. И она ничего не забыла. Она организовала некоммерческое партнерство "Бизнес Солидарность" и пытается помочь тем, кто попал под раздачу – или еще попадет. Она сказала: "Мы натолкнулись на систему, которая массово уничтожает страну". Я спросила Яну: Как ты думаешь, почему бы российскому правосудию ни надеть на арестованных бизнесменов электронные браслеты и не дать им возможность продолжать заниматься бизнесом хотя бы на период следствия – чтобы сохранились рабочие места, чтобы выплачивались кредиты? Почему нужно обязательно сажать всех подряд? Яна ответила: "Чтобы иметь электронные браслеты, даже изготовленные за счет бизнесмена, надо иметь нормальную спутниковую систему слежения, то есть не ГЛОНАСС."

И еще сказала: "Знаешь, почему никто не вступается за бизнес? Народ-то думает: подумаешь, коммерс поганый, посадили – не жалко… А ведь никто богаче не станет от того, что кого-то посадили, потому что цель посадки – не возмещение ущерба, если даже он и был. Цель посадки – посадка. То есть уничтожение".

Яна сидела в тюрьме и тоже много чего там повидала. Она отдала мне письма из тюрьмы. Не свои – свои она опубликовала в книге "Неэлектронные письма".

Вот, например, письмо Саши Белоус – оно было адресовано маме Яны, Татьяне Николаевне, и публикуется с согласия всех сторон. На каждой странице письма стоит штамп учреждения: учр.ИЗ-77/6, это женская тюрьма на Шоссейной.

Саше Белоус сейчас 27 лет. Почти четыре года она сидит в тюрьме по самой любимой статье, прилагаемой для бизнесменов и бизнесвумен: ст. 159, часть 4 (как и мой муж): мошенничество в особо крупных размерах. Под эту статью подпадают любые бизнес-заработки свыше 1 млн рублей. Саша Белоус вместе с сестрой Ириной занимались туристическим бизнесом. Имели офис на Остоженке. Крышевали их, как и положено, менты. Менты подняли ставки – сестры не смогли платить. Обе сели. Не берусь судить о наполнении их уголовного дела: на суде не была, да и не об этом речь. Две молодые девчонки, у одной из них – дочь, сели в тюрьму. Причем арестовали их обеих в день рождения младшей сестры, Саши, прямо в ресторане… Поймали бандиток. С телекамерами, при гостях и родственниках, да с показом по телевизору на всю страну – задолго до суда…

Сашину сестру зовут Ирина, дочку Ирины зовут Анечка. Сидят и Саша, и Ирина. Я сначала хотела изменить имена, хотя об этом никто и не просил. А потом оставила: из-за мужчины, из-за бывшего уже мужа Саши, Алексея, и из-за общего их друга Сергея, хорошего, похоже, человека. Не только бабы – жены арестованных – бывают подлы. Арестантки говорят, что мужики линяют гораздо быстрее…

Отец сестер не пережил суда и ареста. Он умер. Мужья отказались от них. У них теперь есть мама и Анечка. Анечка одной дочь, другой племянница. Саша первое время сидела с несовершеннолетними и была их воспитательницей. Еще раз: автору письма 27 лет, из них четыре года она сидит в тюрьме, обеим сестрам дали по шесть с половиной лет. Что ж такого страшного мог сделать человек в 23 года по 159-й "бизнесовой"? – не убил ведь никого, не покалечил (со мной в Бутырке в очереди стояла женщина: ее муж покалечил пасынка, дали 10 месяцев). Автор письма, Саша, окончила экономфак МГУ, знает два языка, и, в общем, только начала жить. Письмо прошло цензуру следственного изолятора. Там кое-что вычеркнуто и замарано – не разобрать.

…………………………

Здравствуйте, дорогая Татьяна Николаевна! Получила от Вас на прошлой неделе письмо, которое стало для меня настоящим подарком. Я сразу узнала Тициана, теперь он висит у меня на работе. Спасибо за такой чудесный подарок. Извините, что долго не писала. Времени действительно не хватает, но при желании можно выкроить. Я недавно написала письмо домой, на которое ушло два обеда. Еще одна причина моего молчания – это абсолютная оторванность от внешнего мира. И чем дольше я здесь нахожусь, тем сильнее это ощущаю. В голове пустота. Я собираюсь писать письмо, а писать не о чем. Рассказывать о том, где я сейчас, никакого желания нет, а другого тоже нет.

После моего суда я уже сменила три рабочих участка. В феврале я работала в прачечной, в марте была дежурной по коридору, сейчас я опять работаю в магазине. Работы много, ухожу в 7 утра, прихожу в 10 вечера. Но уже нет усталости, улыбаюсь, смеюсь. У меня хорошие отношения в отряде. Хотя понимаю, что улыбаюсь только для того, чтобы не сорваться. Каждый день искусственно создаю себе хорошее настроение. Просыпаюсь, и заставляю себя думать, что все сегодня будет хорошо. Каждый день борьба. Спать не хочу, хотя сплю мало. Не считаю дни, не замечаю времени. Нет, аморфного состояния тоже нет: просто все неинтересно, одинаково. Старого уже не помню, а нового нет ничего. Как будто все остановилось вокруг: день сурка.

Конечно, нарушают все это периодические звонки маме и свидания. Мама ждет, держится. Я об этом стараюсь даже и не думать, поскольку очень болезненно дается любая мысль о маме. И об отце, которого уже никогда больше не увижу. О том, как все это долго длится. Стараюсь не думать об этом, живу тем, что вокруг, не даю ни на минуту себе расслабиться. В марте на свидание приходил Сергей. Помните, я писала Вам, что он мой друг? Он ни с того, ни с сего вдруг начал рассказывать мне про Алексея, что очень меня разозлило. Я резко его прервала, сказала, что все это прошлое и мне неинтересно. Конечно, солгала. Не могу смириться с тем, что Алексей женился, что в прошлом году у него родился ребенок. Это так, потому что нет другого, потому что я застряла в прошлом… Любой разговор о нем вызывает у меня агрессию. Так и в разговоре с Сергеем получилось. Сергей сказал, что я зря делаю поспешные выводы, и что сначала нужно выйти, а потом решать, что мне нужно, а что нет. А вот я так не думаю.

Сейчас я в ожидании УДО (условно-досрочное освобождение) Ирины. Она идет на комиссию в мае. Надеюсь, что в мае ее поддержит администрация. Но опять все будет решать суд. В суде тоже не все просто. Некоторых и при поддержке администрации не отпускают. При этом находят какие-то причины странные – но согласно уголовно-исполнительному кодексу – или еще что-нибудь, какую-нибудь откровенную ерунду. Ирина настроена на отказ. Я не разделяю ее пессимизма, так как по искам мы все выплачиваем из нашей никчемной зарплаты, и Анечка тоже гасит выплаты по искам. Я думаю, дело не в иске, а в судах и правосудии – они такие же, как люди, общая масса в России. В государстве кризис, тюрьмы переполнены, преступность растет. Все одно и то же.

Но я рассчитываю, что результат будет положительный. Суд у нее в июне, если она пройдет комиссию – без поддержки изолятора она не хочет ехать в суд.

Мое второе УДО наступает 28 июля. Я надеюсь, что в августе тоже поеду в суд.

Могу похвалиться тем, что уже получила девять благодарностей. Играю в местном театре, состою в трех секциях (трудовой адаптации, психологической помощи и досуга).

У нас тут тоже чувствуется весна. Раздражает этот воздух, теплый ветер. Хочется достать где-нибудь два крыла и улететь. Одним словом, весна дает о себе знать во всей своей красе.

Татьяна Николаевна, я получила от Вас все Ваши бандероли. Спасибо. Кофе, как всегда, был отличный. Из Вашего письма поняла, что от Ани Вы толком информации не добились. Поэтому расскажу сама. По поводу приговора: все остановилось на надзорной жалобе в Президиум Мосгорсуда. Я ее написала, но не отправила. Жду второе УДО. Ирина подавала на УДО вместе со мной, но отозвала ходатайство и в суд не пошла. Потом подавала в марте, но опять отозвала, так как не была переведена на облегченные условия. Сейчас и я, и Ира ждем перевода на облегченные условия. Ждем, надеемся, что это скоро произойдет. Здесь так много всяких формальностей. Наш начальник отряда говорит, что торопиться не надо.

Мама в Москву пока приезжать не хочет, ее держит наш дом, и я понимаю ее: ей труднее всех, но голос бодрый. Жизнь продолжается. Сейчас и она, и Анечка замерли в ожидании того, что мы будем дома. Все ждут.

Очень хочется встретиться с Яной. Я не сомневаюсь, что она идет вперед и только вперед. Искренне радуюсь, что она боец, сражается и в бизнесе, и в политике. Я уверена, что и в личной жизни все наладится. По-другому нельзя. Яна, передаю тебе привет, очень часто тебя вспоминаю. Хочется так много тебе рассказать, но, видимо, надо еще подождать. Время придет.

Татьяна Николаевна, Вы спрашиваете, что нужно. Из продуктов вроде бы ничего, так как Анечка раз в месяц делает большой магазин, а все остальное получаем в передаче и в бандеролях. Мне тут рассказали, что я "живая легенда" для малолетних. Смешно, правда?

Единственное, чего мне сейчас не хватает – это туфли, так как мне быть здесь все лето. Я Анечке написала, надеюсь, что она передаст. Туфли черные, на небольшом и не тонком, устойчивом каблучке. Обувь здесь изнашивается мгновенно.

Но больше всего мне хочется иметь саше (sachet). Здесь это можно. Я попросила Сергея, но он ничего не может найти. Татьяна Николаевна, если Вы увидите sachet, буду очень Вам благодарна за этот подарок. Так хочется, чтобы одежда пахла духами… Наверное, можно и парфюмированный крем.

Я коротко подстриглась, каждое утро пытаюсь уложить волосы маленькими заколочками и иду на работу. Выгляжу хорошо. Не хожу в грязном, делаю маникюр, слежу за собой. Матом не ругаюсь, не грублю, слежу за речью. Тренирую память за счет того, что учу стихи и молитвы. Я пишу себе на листочек и хожу целый день, читаю – то есть подглядываю. Так я за пару дней чего-нибудь да выучу. Потом хожу, и все, что знаю, повторяю. За счет постоянной физической нагрузки не полнею, а потому нахожусь в хорошей физической форме. Недавно сдавала анализ крови, так мне сказали, что таких здоровых людей на свободе надо поискать.

Я не даю себе зачахнуть, рук не опускаю. Держусь, правда, на одном оптимизме. Но жизнь продолжается, и ее надо любить во всех ее проявлениях и событиях. "Все проходит, и это пройдет". На этом заканчиваю, буду ждать от Вас письма, и сама постараюсь писать чаще. Еще раз спасибо за Тициана.

Уже очень поздно, и давно погасили свет. Поэтому извините за плохой почерк. Берегите себя, дорогая Татьяна Николаевна.

Обнимаю и целую, Саша.

http://www.slon.ru/blogs/butirka/post/39792/